Так в чём же «Формула Гайдая»? По следам премьеры в ИМТ

Премьера спектакля «Формула Гайдая» на сцене Иркутского музыкального театра в декабре ушедшего года стала знаковой по многим моментам .

Во-первых, это была первая премьера после мучительной и затянувшейся реконструкции сценического оборудования. Правда, новые возможности площадки зрителям продемонстрированы не были: сценография Анастасии Карамышевой отличается крайним минимализмом.

Во-вторых, это первая постановка на большой сцене Анастасии Гриненко в качестве главного режиссёра театра. До этого были «Летучий корабль», «Мёртвые души» и «Сватовство гусара», но в статусе режиссёра приглашённого.

Ну и в-третьих, это был крайне редкий в последние годы эксклюзивный проект, да ещё и с привязкой к местности. В общем, проигнорировать, как, например, заведомо провальное «Брачное агентство», было никак нельзя.

Если не брать во внимание «вешалку Станиславского», то можно сказать, что спектакль начинается с программки. В случае с «Формулой Гайдая» – лучше бы с чего‑нибудь другого. Потому что от этого типографского «шедевра» веет либо непрофессионализмом дизайнера, либо элементарной небрежностью. Цвет фона меняется под наклонным углом, а цвет текста на нём – под прямым, четыре смены цвета фона под чёрным шрифтом, тот же чёрный шрифт на тёмно-синем фоне. Без души, законченной мысли и заботы о глазах зрителей.

Такое чувство, что у театра контракт на поставку клиентов с офтальмологической клиникой. Особо рисковые зрители пытались разглядеть в полутёмном зале на тёмном фоне микроскопические карандашные отметки напротив исполнителей ролей. Безуспешно, разумеется.

С музыкой создатели спектакля заморачиваться не стали, позаимствовав шлягеры Александра Зацепина на стихи Леонида Дербенёва из практически всех комедий Леонида Гайдая от «Операции Ы» до «Дерибасовской». Дербенёв, кстати, в программке почему‑то не указан. Как и другие композиторы и поэты, песни которых мы услышали. Вернее, указаны, но в «подвале» четвёртой страницы мелким шрифтом под списком начальников цехов. То есть там, докуда никто никогда не дочитает.

Как и ожидалось, в результате получилась «сборная солянка», в которой о музыкальной драматургии и речи не идёт, несмотря на обозначенный режиссёром музыкально-драматический жанр.

Как нет у постановки и крепкой литературной основы.

Пьесу (либретто – было бы слишком громко сказано) Анастасия Гриненко решила написать сама. И именно эта составляющая стала самым слабым звеном постановки. Вроде бы и подход основательный, чувствуется проделанная работа с биографией режиссёра, знание баек из его жизни. Не без некоторых погрешностей в «исторической правде», но на них даже не стоит заострять внимание, всё‑таки нам показывали не документальный фильм.

При этом если в первом действии с его довольно усыпляющим началом в виде десятиминутной лекции хоть какая‑то привязка музыкальных номеров к сюжету прослеживается, то второе отделение – откровенное ревю на тему фильмов Гайдая. А главное – зритель так и не получает ответа на вопрос: в чём же заключается формула Гайдая и почему именно так назван этот спектакль-концерт.

Начинается спектакль с сюрприза в виде... фонограммы. На первой премьере было особенно забавно: музыка зазвучала, когда маэстро Олин, только взобравшись на постамент, здоровался с первой скрипкой. Всё же помощнику режиссёра стоило дождаться, чтобы дирижёр хотя бы встал красиво, если уж не смог весь музыкальный материал оркестровать.

Начиная со второго номера, оркестр к процессу подключился, однако затем ещё пару раз отдохнул «под фанерой». Странная ситуация, которую уважающий себя музыкальный театр допускать не должен. Хватит с нас фонограммного искусства на малой сцене.

Режиссёрскую состоятельность Анастасия Гриненко вроде как доказала. Те же «Мёртвые души» – продукт очень качественный. Однако к «Формуле Гайдая» есть вопросы не только по драматургической линии. Да, в финале наворачиваются слезинки, вызывает ностальгию вагончик поезда «Байкал», а уход Труса, Балбеса и Бывалого в памятник – просто шедевр.

При этом совершенно не оправдан экран, за исключением документальных кадров, конечно. Нет, задумка с эффектом живой съёмки хорошая, но воплощение подкачало: вместо логичного крупного плана зритель видит либо дублирование общего, лишь отвлекающее от сцены, либо и вовсе суету за кулисами.

А ещё в спектакле не нашлось места хору. И это, вспоминая загнанный на станки хор в «Мёртвых душах», становится трендом. С балетом, которого в «Формуле Гайдая» даже чересчур, прекрасно разбирается супруг режиссёра Дмитрий Якубович. А вот что делать на сцене с хором, ни режиссёр, ни хореограф, похоже, не знают.

Зато знают, что делать с картонными фигурками: что в «Мёртвых душах», что в «Формуле Гайдая» без них не обошлось.

Также любит Анастасия Гриненко ломать «четвёртую стену» и устраивать интерактив со зрителем. Но если от просьбы Станислава Грицких «поём вместе с нами» возникло чувство неловкости, а со сцены ощутимо повеяло дешёвым поп‑концертом в ДК, то когда одного из зрителей вытащили на сцену с тем, чтобы заменить «бухающего» звукооператора, стало просто стыдно. Ну нельзя выходить на сцену в уличной обуви! Никому и никогда. В порядочных театрах даже цветы в конце спектакля зрители передают через капельдинеров.

Ну и финал. Вернее, четыре финала. Несколько финальных точек – это всегда плохо. Чувство меры – великая вещь, особенно для режиссёра. И если за «Полосатую жизнь» с вырезанным из фильма и практически забытым текстом – отдельное спасибо, то «Синема» Геннадия Гладкова... Даже Александр Суханов с его «Ленинградом» в первом акте, хоть и удивил, но всё же был уместен. Но заканчивать спектакль о Гайдае песней из фильма Аллы Суриковой? Неужели нельзя было без неё обойтись? Конечно можно. И финал от этого только выиграл бы.

Что действительно порадовало на премьере, так это качество звука. Речь не про баланс от маэстро, этого мы, похоже, никогда не дождёмся, а про работу звукорежиссёров. Жаль только, что история с качественным звуком в ИМТ закончилась, не успев начаться. Впрочем, это уже другая история.

От актёрских работ впечатление двоякое. Начать с того, что особо играть в этом спектакле нечего, закончить тем, что ставка сделана на молодёжь. Поэтому на общем фоне выделяется опыт в лице Анны Захаренковой, Людмилы Шер, Егора Кириленко, Романа Лукьянчука. Станислава Грицких тоже можно было бы выделить, если бы была понятна его задача и предназначение его героя в этом спектакле.

Из молодых хочется отметить Кристину Рагиль и Анну Козыреву, первую – за вокал, вторую – за органичность.

А вот Гайдая в театре не оказалось. Сколько бы режиссёр ни говорила о «внешнем сходстве» и «внутреннем попадании в образ», к Андрею Господарёву в образе Леонида Иовича надо привыкнуть. И привыкать надо спектакля три‑четыре. Другой вопрос, много ли окажется желающих смотреть «Формулу Гайдая» не то что третий‑четвёртый, а хотя бы второй раз.

Как и фильмы Гайдая, спектакль про него не претендует на глубину мысли. На выходе из театра от зрителей звучали разные определения: цирк, кино, кабаре, КВН... Мы не говорим, что это плохо, одним «серьёзом» тоже сыт не будешь. Тем более что спектакль действительно самобытный и эксклюзивный.

Но есть подозрение, что тренд на поверхностность и лёгкость восприятия становится в ИМТ приоритетным. Удивляться нечему: данный уровень постановок полностью отвечает вкусам и уровню культуры директора и её приближённых. Слаб на «попсу» и главный дирижёр. Были у поклонников «Поединка» и «Секрета её молодости» последние надежды на пару Гриненко и Якубовича. Но, видимо, увы...

Ну и последнее. Как ни крути, но спектакль о Гайдае к его 100‑летию – знаковое событие для Иркутска и области. Тем более что спектакль уникальный и целиком рождённый внутри театра. Однако министра культуры Олесю Полунину мы на премьере не увидели. Невелика потеря, конечно, и не привыкать, но осадок остался.

Фото: vk.соm/irkutskmusicaltheater